Название: Каково это?
Автор: lucerta aka Lucertola Malfoy
Бета: А.В. –все тапки ему!
Фендом: ФМА (Fullmetal alchemist)
Пейринг: Рой/НМП, возможно Ал/НМП (тот же)
Рейтинг: G
Жанр: романтика, приключения
Дисклеймер: не моё Т_Т
Саммари: Вы верите в гомункулов нового поколения? Я – да.
Предупреждение: плохое знание матчасти, ООС персонажей, дофига AU, ну и Марти Стю в придачу X(­
От автора: ну не могу я рулить уже созданными персонажами! Пришлось придумать своего. И да, я ХОЧУ узнать, ЧТО вы думаете об этом! Тапки и йад приветствуются)))

Пролог.
Давным-давно группой сильных алхимиков, ищущих совершенства, был создан гомункул, один единственный в своём роде. Его создание потребовало много большего количества исходного материала, поэтому весь, одержимый идеей высшего существа орден «исчез» по проведении эксперимента, не оставив никакой зацепки или истории того, что 400 лет назад произошло в одной из лабораторий. Единственным последствием стала страшилка про монстра и призраков учёных, которая рассказывалась детям для большего послушания. Лаборатории превратились в руины, страшилка забылась, потеряв актуальность, эксперимент считали глупым и провальным.

И лишь одно существо на свете знало, что это не так…

Глава I.

Рой Мустанг смотрел и не верил своим глазам.
Стоящее перед ним «чудо» ну никак не могло быть новым государственным алхимиком, экстренным приказом фюрера, без экзамена получившим серебряные часы.
К Элрикам - точнее к их возрасту и закидонам - он уже как-то попривык, но ТАКОЕ?! Совсем фюрер с катушек съехал: детей только так в государственные алхимики и производит! Повесил ещё одного малыша мне на шею!
Хотя яростно-удивлённые мысли в его голове метались будь здоров, полковник по привычке сохранял обычное полусерьезное, полунасмешливое выражение лица. Справившись с собой, он, наконец, произнёс ироничное: «О! ещё один чиби-сан в наших рядах! Пора создавать детские отряды, а то младенцам будет некуда записываться!».
Хьюз, Хавок и Хоукай, присутствующие в кабинете и тоже ошеломлённые, уставились на него. Да, он должен был признаться, слова прозвучали невероятно ядовито, но извинений никто не дождётся.
- Полковник, вы дадите мне какие-нибудь указания или я могу идти? – проигнорировав оскорбление, поинтересовался свежеиспеченный алхимик спокойным голосом.
Вот чёрт! От этого тона Мустангу стало даже немного стыдно за несдержанность (а Эд кричит и брыкается – перед ним не стыдно, а забавно))))прим. авт¬.), но раздражение никуда не исчезло, и он просто отпустил мелкого, приказав Хоукай проинструктировать алхимика и показать ему новое место проживания.
Выслушав отчёт Хавока и трындёж Хьюза о его «тааааакой милой!» дочери, Рой занялся бумагами: поднакопилось их что-то на столе. Дело никак не желало идти на лад: Мустангу постоянно приходилось по нескольку раз перечитывать содержимое каждого документа, чтобы понять изложенное. Настроения работать не было, а мысли всё время возвращались к утренним событиям.

__________
Утро (флешбэк).
В дверь постучались.
- Войдите!
В кабинет полковника прошёл мальчик лет двенадцати и остановился перед его рабочим столом. Мустанг в удивлении приподнял брови (это ещё кто такой?).
- Новый государственный алхимик, Дариан Манненхарт, прибыл.
- Кто? – не понял Рой.
Со стороны мальчишки звонкое «Я» и робкая улыбка.
- Это что, шутка? – осведомился он у парнишки. В ответ тот протянул ему запечатанный пакет с документами с печатью фюрера.
«Дариану Манненхарту, государственному алхимику, отныне присвоено будет имя Универсального … и прочая, прочая» значилось в бумагах. Далее следовало распоряжение дать новому алхимику пару недель на отдых, инструктаж и адаптацию к новым условиям. Мустанг шокировано поднял глаза на лицо, указанное в документах - мальчишка спокойно выдержал его взгляд.
«Надо же,- отметил он про себя,- в бумагах ему пятнадцать, а выглядит совсем уж мелко».
«Неужто, – пронеслось в голове, - он как Элрик старший: экспериментировал с человеческим преобразованием? Вроде нет автомейла на первый взгляд».
Он ещё раз посмотрел на маль… Дариана - поправил себя Рой - теперь уже оценивающе. Тот не выглядел сильным: тонкие изящные руки с длинными пальцами, на которых видны два кольца, явно не мужские, запястья того и гляди переломятся; ростом примерно с Эдварда; бледная нежная кожа, светлые волосы волнистыми прядями разных оттенков – от тёмно-медового, до почти белого – спускались до плеч, огромные на треугольном личике серебряные глаза, полускрытые ресницами, смотрели спокойно, пухлые губы чуть поджаты; одет в фисташкового цвета свитер, делающий его на вид ещё тоньше, чем на самом деле, и чёрные брюки, на полусогнутой руке висит плащ, тоже чёрный; стоит прямо, чуть задрав нос, во всей позе напряжение и решимость, да, и из кармашка брюк свисает цепочка от часов. Вот и всё. РЕ - БЁ – НОК. На девчонку больше похож, чем на мальчика, а на государственного Алхимика и вовсе не тянет.
Фюрер решил пошутить? И как, скажите мне, вот это создание сражаться будет? Армейский цепной пёс? Не смешите мои часы!
Мустанг почувствовал себя больным: ничто в этом мире не способствует его карьерным интересам. Вот, поглядите, яркий пример! Вот таких подчинённых мне дают для работы! Издевательство какое-то. Как я буду давать ему задания, а главное, какие? Его самого спасать надо: споткнётся, как бы не сломал себе чего с таким телосложением. Элрики - ещё куда ни шло, а вот в его способностях он не уверен. Надо спросить. Так он и сделал:
- Способности? – переспросил мальчишка. – Хм-м, я много чего делать умею. Мгновенное расщепление больших масс, трансмутации разных веществ, энергию чистую использовать могу.
Рой не совсем уяснил, что тот имел в виду последними словами, но спросил совершенно другое:
- Тебе нужен круг для выполнения процессов?
- Нет, – ни на минуту не задумался Дариан.
Напряжённое молчание прервал ввалившийся в кабинет Хьюз.
Подслушивал, наверное, да ненароком слишком на дверь навалился, а она прикрыта неплотно!
Ничуть не смутившись, он широко улыбнулся и развалился на стуле напротив стола. Поздоровался сначала с полковником, потом подмигнул мальчишке. Выглядел беззаботно, ага. Пытался. Рой прекрасно видел, как Маэс неосознанно время от времени подёргивал пальцами правой руки: старая привычка всегда говорила о его волнении куда лучше невозмутимого лица и наглых манер.
Через пару минут вошёл Хавок с отчётом, без обычной сигареты в зубах – тоже волнуется. Мустанг попросил его позвать лейтенанта Хоукай. Джин молча кивнул и быстро скрылся за дверью. Потом, когда она появилась, он смог взять себя в руки и «приставить в няньки», то есть приказал помочь мальчишке (чёрт, Дариану!) освоиться. Вот так нечто! Выбило его из колеи. Ненадолго.

(конец флешбэка)
__________

Теперь, он склонился над бумагами и изучал их невидящим взглядом, вспоминая всё это.
«Что ж,- решил он,- путь наверх не усыпан розами (отнюдь!). Вот преодолею все препятствия, и фюрер мне не указ!»
После принятия решения камень на душе полегчал, немного.
***
Брр-рр! Полковник так рассматривал его, что аж неприятно стало. Удивился сверх меры. Да-да, Дариан прекрасно чувствовал на себе любопытные взгляды окружающих. Раздражает.
Сейчас Хоукай вела его по коридору казарм. Хорошо, хоть она не пялится.
Вдруг она остановилась, и задумавшийся было Дариан чуть в неё не врезался.
Он непонимающе поднял глаза - Лиза мягко улыбалась.
- Не бойся, все тебе рады. Просто докажи, чего ты стОишь.
- Спасибо, лейтенант.
- Просто Лиза.
- Спасибо, – он ещё раз поблагодарил Хоукай, и они пошли дальше. От этой пары слов, сказанных ею, он почувствовал себя лучше. Не совсем правда: все были ошарашены, а не рады, сбиты с толку. Но иногда так хочется услышать что-то в поддержку. Он уже побывал с ней в столовой, ему было показано местонахождение многих полезных вещей: библиотеки, плацдарма для занятий спортом, экспериментами и прочего, комната самОй Лизы (на всякий случай, вдруг что понадобится). За осмотром «достопримечательно¬стей» прошёл весь день.
Наконец, они дошли до его комнаты. Чемодан с вещами уже стоял у застеленной свежим бельём кровати. Но кроватей было две! Он вопросительно посмотрел на Лизу.
- Понимаешь, сейчас у нас нет лишнего места, а тебя… - она запнулась.
- Вы не ждали, – закончил мысль Дариан. – И?
- Это комната братьев Элриков. Пока их нет, ты поживёшь тут, а потом мы что-нибудь придумаем.
- Ладно.
- Располагайся, – взгляд лейтенанта вновь потеплел. – Я пойду, ты знаешь, где меня найти. Спокойной ночи!
Дариан, двинувшийся в сторону кровати, замер. Как давно он слышал такое? Не ври себе, ни разу!
- С-спокойной, – тихо сказал он. Хоукай кивнула и вышла.
Как только дверь за ней закрылась, он со вздохом упал на постель и уставился задумчивым взглядом в потолок.
«Я решил поменять свою жизнь. Нет, уже поменял».
Впервые за долгое время ему казалось, что всё будет хорошо.
Он помотал головой, прогоняя откуда-то взявшуюся робость и неуверенность, вскочил с кровати и, прихватив с собой полотенце, направился в душ.
Уже там ему пришла в голову забавная мысль: «совсем как человек». Он усмехнулся, пробормотал её, чтобы услышать, как это звучит. Неплохо звучало!

Глава II

*Примечание автора: никто ещё не знает, что Брэдли – гомункул.*

На следующий день, встретив в одном из коридоров Дариана, Рой, просто чтобы что-нибудь сказать (делать ничего не хотелось), спросил, завтракал ли тот.
Ответом послужил послушный кивок. Говорить было не о чём, и, придумав себе дело, Мустанг извинился и ушёл.
Его мучило любопытство. Зачем мальчишка стал алхимиком и насколько он силён? Расплывчатый ответ во вчерашнем разговоре ничуть не прояснил ситуацию.
Сейчас, сидя в кабинете и подписывая какой-то приказ, Рой сам себе удивился.
«И почему я его не спросил?»
Отступать перед трудностями было не в характере полковника: он привык добиваться поставленных целей. Настоящей целью в данный момент было достать как можно больше информации об Универсальном алхимике.
У Хьюза наверняка была новость-другая о нём. Если это что-то интересное, он точно не утерпит и расскажет: такой уж характер у него. Рой за время дружбы хорошо узнал Маэса. Поэтому он не рванул к нему, а стал терпеливо ждать.
«Так, сколько времени? Уже одиннадцать? Предположим, что Маэс с самого утра, то есть часов с восьми ищет и запрашивает информацию. Да, часа три ему должно было хватить, чтобы хоть что-то узнать.»
Рой побарабанил пальцами по столу и вздохнул, затем продолжил про себя: «путь от его кабинета недолог, так что он должен появиться… сейчас!»
Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет влетел раскрасневшийся Хьюз.
- ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ?! – громко начал он.
- Дверь закрой, – совершенно безразлично ответил Рой и уткнулся в спешно схваченную газету. (Уф-ф! хорошо, хоть не вверх тормашками взял! Да Маэс, наверное, и не заметил бы: так разволновался).
Самое главное в выуживании информации - это тактика невозмутимости и некоторого безразличия. Это работало на всех и всегда. Особенно на Маэсе.
Хьюз, уже закрыв дверь и развалившись на стуле напротив Роя, нетерпеливо ёрзал. (янепошлый, янепошлый!))) прим. Авт.) Наконец, он не выдержал:
- Я тебе такие новости принёс, а ты от паршивой газетёнки оторваться не можешь на пару минут!
Стараясь ничем не выдать свой интерес, Мустанг ме-е-едленно оторвался от газеты, словно там было что-то очень важное.
- Ну, выкладывай, – столь же невыразительно произнёс он, наслаждаясь произведённым эффектом: у Маэса, причёска которого всегда оставляла желать лучшего, волосы теперь торчали в разные стороны, словно в волнении, он не раз запускал в них руку; глаза, обычно хитро прищуренные, сверкали любопытством и потрясением; брови взлетели чуть ли не до макушки - всё в нём говорило, что новость просто потрясающая.
- Так вот, я запросил информацию откуда только мог и поднял все архивы за последние сто лет. Но его НЕТ! Нет ни одного слова об этом мальчишке! Такой фамилии вообще не существует. Представляешь? В наших архивах есть, хотя бы по строчке, почти о каждом человеке земного шара! Кто когда родился или умер. Миллиарды записей. Но Манненхартов там нет… - вскочивший было Хьюз перестал размахивать руками и опустился обратно на стул.
Эта новость была действительно интересной, но… в памяти Мустанга всплыл случай с доктором Марко. Как он там себя назвал? Мауро? Эта мысль немного охладила Роя, и он смог спокойно сказать:
- Может, это не настоящие его имя и фамилия. Ты искал похожие?
- Искал. Ничего мало-мальски похожего нет.
- Ну да и ладно. Придумал себе новые.
- Ты же знаешь, что в армии это запрещено.
- Знаю, но (дуракам закон не писан) в любом правиле есть исключения.
- Он ведь был у фюрера. Мне доложили, что тот смеялся и похлопал его по плечу, словно старого знакомого. Они о чём-то говорили, вроде вспоминали что-то.
- Ты сам это видел? – недоверчиво спросил Мустанг.
- Нет, верный человек, – ухмыльнулся Хьюз. – В вопросах добычи информации я ему доверяю, как самому себе.
- Доверяй, но проверяй, – буркнул Рой. – Но когда и где они могли познакомиться? Фюрер почти никогда не бывает один. Ты узнал у его «свиты»?
Маэс печально кивнул: «да, полковник, – в глазах вновь проскользнула смешинка, – никто никогда не слышал от него ни слова о Манненхарте и не видел того прежде».
Вдруг в дверь постучали.
- Да? – хором произнесли Хьюз и Мустанг, и улыбки скользнули и исчезли с их лиц.
Вошёл Хавок, дымя как паровоз.
- Вы говорили о мальчишке, я угадал? – встретив два красноречивых взгляда, он хохотнул. – К мальчишке это, к сожалению, не относится, но мне знакома его фамилия. Вчера всю ночь ворочался, никак вспомнить не мог…
Хавок задумался, затянувшись и выпустив струю дыма к потолку. Мустанг поморщился: всё-таки он терпеть не мог курева.
- Вспоминай давай! – буркнул Маэс. – Мне жутко интересно.
- Жутко, – словно бы про себя повторил Джин, – страшно… вспомнил! Страшилка такая была! Мне прабабка рассказывала. Я, когда маленький был, доставал её постоянно: расскажи, да расскажи что-нибудь интересное. Ну, она и рассказывала всякое. Как отчётливо вспомнилось… Она мне как-то поведала страшилку про одно место, затерянное в лесах. В общем, там, в секретной лаборатории, какие-то жуткие эксперименты проводили. Алхимические. Там потом в развалинах находили останки кругов преобразования. Готовились, готовились, проводили предварительные эксперименты, это, – пояснил Хавок, – если собрать всё в логическую цепочку и по-человечески объяснить, а то звучало действительно жутко. Предварительные эксперименты порождали всяких «несусветных гадов» (бабушкины слова!). Один раз парочка таких сбежала, но те алхимики были серьёзные ребята – отловили на следующий же день. И всё же эти твари успели кого-то загрызть. С тех пор люди стали сторониться этих мест. Грибов там было – завались, но никто не собирал: монстров боялись. Первые попытки у учёных прошли, вроде как, успешно, зато главный эксперимент провалился. Буквально. Взрыв слышали за много сотен километров. Когда осмелились глянуть туда, то оказалось, что от лаборатории остались жалкие обугленные руины, камешки размером с кирпич! Вокруг всё было выжжено. Ну, люди поволновались, перекрестились и успокоились. Дескать, уничтожило всех гадов, и хорошо, а алхимики сами виноваты. Да ни тел, ни костей - ничего не нашли, только каменные обломки и вывороченные из земли глыбы. Хорошо, что эксперимент проводился глубоко под землёй: там остался глубокий кратер, как от метеорита. Взрыв пробил землю и скальную породу, такой силы он был! …
Так, на чём я остановился? Ах, да! Люди успокаивались медленно и селиться стали только тогда, когда страшилка про монстров забылась. На месте взрыва за пару лет вырос лес. Вы не поверите, как быстро. И грибы там были, и травы редкие какие-то. Люди, наконец, стали селиться поближе. Ребятня иногда к руинам ходила. Нет, вы просто не представляете, насколько ясно я помню этот рассказ! – воскликнул Хавок. – Столько лет прошло, а слышу, как сейчас!
Спокойствие жителей долго не продлилось: рядом с чёртовыми руинами - так их и называли - начались странные вещи: свечение всякое ночью, пугающие звуки, непонятные тени. Говорили, что некоторые видели сидящую на самом высоком завале руин сияющую фигуру! То ли монстра какого-то.… А однажды парень, живущий ближе всех к руинам, явился посреди ночи в центр деревни. Напуганный вусмерть, нечеловечески крича и размахивая руками. Истерика, в общем. Кое-как его успокоили, напоили, и он рассказал про каких-то призраков. Рассказ был путанный, невнятный и непонятный, но до жути страшный. Так что через два дня сборов все жители уехали оттуда подальше. Вот, – Джин торжествующе посмотрел на слушателей.
- А причём тут Манненхарт? – придя в себя от завораживающей истории, спросил Мустанг.
- Вот же блин! – хлопнул себя по лбу Хавок. – О самом главном рассказать забыл! Так вот, в той деревне жила моя прабабка с её матерью. И когда эти слухи про монстров и призраков поползли, то вспомнилась эта старая-престарая страшилка. Через почти триста лет вспомнилась! Рассказывалась она и передавалась в нашем роду по женской линии, но, – Хавок развёл руками, – мать в это не верила, а я у неё единственный ребёнок, вот и рассказала прабабка мне. За день до отъезда мать моей прабабки отвела её к далёкому от деревни ручью. Прабабушке тогда лет десять было. Отвела и рассказала секрет. Сейчас он, наверное, покажется вам чепухой….
Да, история пообтёрлась, полузабылась, но главное-то осталось! На этом месте пра-пра (и так далее))) прим. Авт.) матери моей прабабки, лет двести назад, встретила странного человека. Она к ручью за водой ходила. Набирает воду, поднимает глаза, а перед ней стоит юноша, дюже красивый, - Хавок смутился за слова истории, – в общем, пропустим восхваления его внешности. Скажу лишь, что он был светловолосый – это единственная точная черта, которую я припоминаю. Ну, так, он её разговорил (странно говорил), спрашивал обо всём, что случилось за последние годы. А она возьми и расскажи ему эту страшилку про то место и монстров-призраков!¬ Услышав это, он расхохотался и, как говорила прабабка, истаял голубыми искрами, мгновенно, а звонкий хохот ещё долго звенел в воздухе. Пра-пра (назовём её так) была в шоке. Зато имя его она накрепко запомнила, потому что спросила при знакомстве. И вот его фамилия – Манненхарт, а имя моя прабабка забыла - ей тогда уже сто пять лет стукнуло - только сказала, что красивое имя, звонкое. Это была последняя рассказанная ею история, – Хавок поник головой, заново переживая те впечатления далёкого детства.
Атмосфера в комнате была таинственней некуда. Все трое, молча, напряженно переглядывались, словно боясь нарушить мистическую тишину, будто возникшую из древности.
Послышался лёгкий стук, и в кабинет быстро вошёл Дариан.
- Полковник! О, и вы тут! Лейтенант Хоукай попросила меня передать вам, что если вы так и будете сидеть здесь, то пропустите обед! И вы тоже! – он посмотрел на Хавока и Хьюза.
Его звонкий голос нарушил тягостную атмосферу, и все заулыбались.
- Вы обо мне говорили? – вдруг невинно поинтересовался Дариан. – Я иногда чувствую, когда обо мне говорят, – Универсальный напоследок улыбнулся и выпорхнул в коридор.
Все окаменели.
- Блиииииин, – выдохнул Хавок. Сигарета, которую он пытался прикурить, упала на пол, а он потрясённо смотрел на дверь. И не только он один смотрел.
Пара минут молчания.
- Да ладно вам! – послышался фальшиво беззаботный голос Маэса. – Глупость какая-то. Совпадение. Сейчас все про него говорят, вот он и спросил.
Рой почти обрадовался предложенной отговорке:
- Ага, совпадение. Не его же твоя пра-пра видела! - обратился он к Хавоку. – Ему же пятнадцать, а не четыреста с хвостиком! - Мустанг усмехнулся. – Пойдёмте обедать, а то у меня сейчас мозги закипят!
- Ну ты же Огненный, – подколол друга Маэс. – Пойдёмте! А то развели тут россказни про непонятных искрящихся юношей!
И они отправились в столовку.
***
Дариан, вошедший в библиотеку, громко чихнул.
- Ну вот опять! – пробормотал он и отправился к одному из сотен стоявших здесь стеллажей с книгами.
Долго искал. Наконец вытащил из глубины полки сильно потрёпанную и затасканную книжку.
«Этикет. Столовый этикет разных народов» - значилось на обложке. Посредине книги торчала закладка из бумажной салфетки. Он потянул за неё и открыл заложенное место.
«Как же всё это сложно! Да алхимия в сто раз проще человеческого поведения!»
Недовольно вздохнув, углубился в чтение.

Глава III
(Вечером того же дня)

«Как же всё-таки здорово, что у государственных алхимиков есть собственная ванная комната, – вздохнул Универсальный, вылезая из ванны. - Вот блин! Забыл полотенце на кровати».
Пришлось воспользоваться полотенцем для рук (которое было не таким уж маленьким), обернув его вокруг бёдер так, что оно спускалось чуть пониже ягодиц.
«Всё равно я никого не жду - что же мне стесняться-то?»
Придерживая полотенчик рукой, Дариан вышел из ванной и направился к небольшому зеркалу в раме, чтобы расчесать волосы, кончики которых чуть намокли. За спиной распахнулась дверь.
- Универсальный! – послышался голос полковника Мустанга.
Тот вломился без предупреждения, даже не постучав, и теперь охнул, увидев полуголого Манненхарта.
Это несколько разозлило парня: он не хотел, чтобы его тело кто-то видел. И всё же он спокойно повернулся к Рою лицом.
Глаза того уставились на нечто на его груди. Бессознательным жестом Дариан прикрыл это место, но потом, справившись с чувством неудобства, опустил руку.
«Он уже всё увидел - незачем прятать теперь».
- Да? – спросил он у полковника.
Дариану было интересно, что тому понадобилось от него.
- Фюрер примет тебя в своём кабинете, – голос Мустанга звучал ровно, несмотря на взволнованно поблескивающие чёрные глаза.
- Буду там через пару минут, – он прошёл мимо Роя совсем рядом, чтобы взять одежду, и медленно стал натягивать рубашку.
Мустанг ещё раз кинул на него взгляд и вышел из комнаты.
- Наконец-то! – Универсальный закатил глаза в раздражении, опять не замечая, что прикрывает то место на груди ладонью: слабый детский жест.
Но он действительно не желал никому показывать это. Его память.
***
«Гомункул меня побери!» – Рой пронёсся по коридорам, влетел в свой кабинет и плюхнулся в кресло.
Чёткая картинка стояла у него перед глазами: вот он входит и видит чиби-сана в полотенце, стоящего спиной к нему; взгляд приковывает звёздочка под левой лопаткой, размером с централь (монета. Прим. Авт.). Цветом она светлее, чем остальная его кожа.
Тогда в голове мелькнула мысль: «может, это какая-то депигментация? (уменьшение кол-ва пигмента или его полное отсутствие в коже - прим. авт.).
И тут Манненхарт поворачивается, и он видит такую же звёздочку на правой стороне его груди, напротив сердца.
«Шрам!» - доходит до него.
Мозг профессионально высчитывает: если у него нет отклонений в расположении внутренних органов, то при таком сквозном повреждении сердце точно должно было быть пробито прямо по центру. После такого не выживают. Никогда. От столбняка его избавил вежливый вопрос Дариана: «да?»

Быстро ответив, он снова смотрит на его шрам, ужасается и выходит из комнаты.
«Неужели Манненхарт не человек? Но что-то я не заметил уробороса на его теле, а ведь я видел его почти голым. Ведь знак мог находиться где-то под полотенцем?» – Рой покраснел и прогнал эту мысль. Фюрер не стал бы приглашать незнакомого человека на работу вот так, без экзамена и проверок. Он словно доверяет мальчишке.
Мустанг устало закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
До фюрера ему далеко, как до Ризенбурга пешком, а впереди столько неясностей. И чем дальше, тем путаней - некоторые вещи лучше просто не знать.
***

Путь до кабинета фюрера не занял много времени. И вот, миновав секретаршу, занятую разговором по телефону, Дариан уже стучит в дверь.
- Войдите, – слышен голос Кинга Брэдли.
- Я ждал тебя, мальчик мой, – фюрер улыбается и гостеприимным жестом указывает на одно из двух кресел, стоящих у пылающего камина.
Дариан усмехается и видит ответную усмешку, садясь в кресло. Шаги фюрера за его спиной стихают у письменного стола. Тишину нарушает только уютное тиканье больших напольных часов и едва слышный звук льющейся жидкости. Через пару секунд Брэдли вручил Дариану мягко плещущееся в хрустальном фужере вино. Поднеся его к лицу, тот с удовольствием вдохнул тонкий богатый аромат, навевающий воспоминания о лете. Затем протянул фужер в сторону камина, наслаждаясь рубиновым пламенем и искрами, играющими внутри него. И лишь затем медленно и осторожно пригубил, покатал во рту, смакуя каждую нотку букета.
Едва слышный вздох. Тишина. Ещё пара глотков.
- Неплохое вино, – наконец улыбнулся он фюреру, до этого неподвижно сидевшему в соседнем кресле и с пристальным интересом отмечающего каждое действие гостя.
Услышав слова одобрения, тот довольно ухмыльнулся и отпил из своего бокала.
- Знаешь, а ты совсем не изменился, – сказал он после непродолжительного молчания, – с момента нашей встречи.
- Да ну! – хмыкнул Манненхарт. – Я так не думаю.
Новый заинтересованный взгляд со стороны фюрера
- Помню, как я удивился, обнаружив твоё полное несоответствие словам Энви. Он-то тебя так расписал. Во всех красках и очень живо, – продолжал Брэдли, - «маленький засранец» и «ужасное чудовище» были самыми цензурными и безобидными его словами о тебе.
Светлая улыбка появилась на лице Дариана, не отрывающего задумчивого взора от огня: «вполне ожидаемо после того, как он получил от меня на орехи, – улыбка Универсального стала чуть шире. – Я не собирался позволять ему бесчинствовать в моей деревне. Что за глупая прихоть была у него тогда? Ты мне так и не сказал».
- Ах да! – вспомнил фюрер. – Это из-за кого-то, похожего на Хоэнхайма. Он хотел убить его… Импульсивная натура.
- Рычал он весьма правдоподобно, – услышав это, фюрер с весельем повернулся к Дариану.
- Правда что ли? – на мгновение по лицу Брэдли скользнуло жалостливо-презрительное выражение. – Он не умел себя вести с самого рождения, а…
- Создания, – поправил его Манненхарт.
- Что? – переспросил фюрер.
- С самого момента создания, – тихо сказал Дариан, допивая последний глоток вина и ставя фужер на столик у кресла. Затем он посмотрел фюреру прямо в глаза, на одном из которых был виден уроборос: – Почему ты принял меня? – серьёзные слова слетали с его губ. – Ты же знаешь, я не буду помогать вам в создании философского камня.
- Надежда умирает последней, – прошептал Брэдли.
- Твоя надежда умерла вместе с тобой, – горько произнёс Манненхарт, заметив, как чуть сильнее сжал губы гомункул перед ним.
Секунда, и напряжения как не бывало.
- Но всё же, – улыбнулся фюрер, сверкнув глазами – ещё вина?
- Да, спасибо. Так зачем ты хотел меня видеть?
- Просто поговорить, – легко ответил Брэдли, кинув на собеседника внимательный взгляд. – А ты ожидал чего-то другого?
- От тебя всего можно ожидать, – вздохнул Дариан и сполз по спинке кресла чуть пониже, полулёжа.
- А где твои уши? – вдруг спросил фюрер.
- На месте, – Дариан не торопился взять фужер, заново наполненный вином и заботливо поставленный на столик совсем рядом.
- Те уши, – повторил Брэдли.
- Я их под волосами прячу, – нехотя признался Манненхарт, – как ты свой глаз под повязкой. Только я их заколками скрепляю.
- Не больно? – сочувственная усмешка на губах у фюрера.
- Неприятно, – довольно будничным тоном ответил Универсальный. – Я их на ночь освобождаю и массирую.
- Можешь снять заколки: без моего разрешения сюда никто не войдёт.
- Незачем: я после душа их очень аккуратно спрятал, а у тебя в кабинете нет зеркала, так что так же аккуратно не получится.
- Я сам могу, – неожиданно предложил Брэдли.
- Оставь, – буркнул Дариан, снова обращая взгляд к пляшущему в камине пламени.
Фюрер невольно залюбовался им: от вина щёки чуть раскраснелись, поза стала изящней и расслабленней, а блики от огня то и дело озаряли небесно-серые глаза таинственным светом, играли тенями на его коже, заново очерчивая красивые черты и придавая им совершенную завершённость.
Он, будучи единственным стареющим гомункулом, не завидовал облику Дариана, а просто наслаждался его красотой, как тем же самым вином, которое потягивал из бокала, только в большей степени. Гомункул-эстет, кто бы подумал?
Проведя ещё около часа в непринуждённой беседе с Брэдли, Дариан возвращался к себе в корпус. По дороге он остановился и взглянул в усыпанное алмазами небо: солнце село ещё полчаса назад и теперь, казалось, весь мир принадлежит этим холодным и бесконечно притягательным вспышкам звёзд, лелеющих Землю в своих бледных лучах.
Дариан глубоко вздохнул, впитывая в себя ночную сказочную атмосферу, и отправился спать.
***
Из поезда под свет фонарей вышли двое: Эдвард и Альфонс Элрики.
- Отчёт полковнику подождёт до завтра, – Эд широко зевнул, чуть не вывихнув челюсть. – Я так устал, что готов уснуть стоя.
- Простудишься! – Ал взял брата за руку и потащил по улице. – Пойдём скорее.
- Ууу, иногда я тебе завидую, отото. Ты ни капельки не устаёшь! – сонно пробормотал Эдвард, тащась за младшим.
- А ведь хотелось бы устать… - шлем доспехов не обладал мимикой, но вот голос заметно погрустнел. - Я добавлю это в свой список.
- Успеешь ещё. Вот найдём камень, вернём тебе тело, и ты сможешь делать с ним всё, что пожелаешь! Хоть уставать, хоть спать, не просыпаясь, целыми сутками! – старший пытался подбодрить братишку.
- Эй, а про себя ты не забыл? Автомейл - это, конечно, хорошо, но настоящая рука – совсем другое дело! – голосу Ала вернулась былая живость, и он, идя рядом с Эдом, вовсю фантазировал, что будет потом, когда эта проблема с телами разрешится.
Вскоре они пришли: из окон казармы лился почти домашний свет.
Войдя в свою комнату, братья уставились на кровать Альфонса: на ней кто-то спал, с головой завернувшись в одеяло.
«Это ещё что такое?!»
Эд решительно сдёрнул одеяло с непрошеного гостя.
- Что? – буркнул тот и повернулся к нему, зевая во весь рот.
«Мальчишка какой-то…» - одновременно подумали Элрики и Манненхарт.
- Ты кто такой? И какого делаешь в постели Ала? - сонливость Эдварда как рукой сняло.
- Дариан я. Меня сюда поселили. А вы кто?
Эд надулся, стараясь казаться повыше.
- Я - Цельнометаллический алхимик, Эдвард Элрик. А это мой брат, Альфонс.
Доспех учтиво поклонился, пробормотав: «приятно познакомиться»
- И мне приятно, – улыбнулся Дариан. – А я уже два дня как Универсальный алхимик. Места мало, вот меня в вашей комнате и поселили, всё равно вы шатаете…то есть вас часто нет здесь, – поправил себя он.
Эдвард нахмурился и смерил Дариана придирчивым взглядом
- Тебе сколько лет? – как бы невзначай поинтересовался он.
- Пятнадцать, а зачем спрашиваешь? - Манненхарт был удивлён.
- Встань-ка! – попросил Элрик старший.
Дариан легко соскочил с кровати. Эд подошёл к нему вплотную и зачем-то протянул руку к его макушке.
- Одного роста, – удовлетворённо отметил он.
Ал звонко рассмеялся: (мне кажется, что здесь не надо двоеточия, ведь это предложение у тебя идёт как следствие предыдущей фразы. Если ты всё же решишь оставить двоеточие, то тебе придётся поставить двоеточие и в предложении «Тот кинул» ниже)
- Братец, теперь ты будешь лучше относиться к Дариану? – подколол он старшего.
Тот кинул на него убийственный взгляд.
- Ну вот, – облегчённо вздохнула жертва измерений. – Теперь чибиком будут называть не меня одного!
- Это кого ты назвал ультра-мега-супер-мелким?!!! – взорвался Цельнометаллический.
(хе-хе, цельнометаллическая козявка!))) прим. Авт.)
- Братик, он не называл! – Ал, как всегда, кинулся успокаивать обидчивого коротышку.
Дариан растерянно смотрел на них.
«Куда мне теперь идти? Свободных комнат нет».
Он тяжело вздохнул и провёл рукой по волосам. Хвала богам, ушки были спрятаны, но ненадёжно. Он незаметно пошарил рукой под подушкой, вытащил заколки и направился в ванную. После того, как ушки были закреплены и скрыты от посторонних глаз, он пошёл обратно. Настроение, навеянное беседой с фюрером, исчезло, испортилось.
- Тебе ведь некуда идти? – участливо поинтересовались доспехи.
Он убито кивнул.
- Ну и ладно! Я всё равно не сплю, так что можешь и дальше занимать мою кровать! Мне не жалко.Оставайся! – Ал повернулся к брату, – Правда, братик?
Эдвард кивнул - похоже, они за время отсутствия Дариана уже обо всём договорились.
На душе у Манненхарта полегчало.
- Спасибо, – благодарно выдохнул он.
- Не за что, – буркнул Эд, с полотенцем в обнимку направившись в ванную.
Ему было немного неудобно, что чужой человек будет так рядом, почти разделит их быт.
«Ну, это ненадолго!» - утешил он себя, включая воду.
Альфонс, наоборот, был рад внезапно появившемуся Дариану.
- Ты любишь комиксы? – поинтересовался он у Манненхарта.
- Не знаю, – честно ответил тот. – Не читал.
- Хочешь, покажу? Брат их не любит и говорит, что это глупо, увлекаться всякой чепухой, но мне нравится, – Ал приоткрыл корпус и вытащил оттуда пару тонких журналов. – Вот смотри!
Помытый Эд, выйдя из ванной, обнаружил две головы, склонившиеся над картинками на столе: отото, оживлённо жестикулируя, охотно объяснял новому другу все тонкости сюжета и биографии героев; Дариан кивал и что-то спрашивал, тыкая пальцем то в одно изображение, то в другое.
Негромкая болтовня незаметно переросла в нешуточный спор из-за картинки с сидящим на краю утёса главным героем. Альфонс утверждал, что картинка – само загляденье, и лучше быть не может. Дариан же, спешно пролистав предыдущий номер комикса, стоял на том, что герой получился сам на себя не похож, а картинка не ахти.
- Но ты же не можешь нарисовать лучше! Вот и не говори! – Ал всегда чересчур серьёзно относился к этим «бредозарисовкам», как считал Эд, и теперь, как и в детстве, мог спорить о картинках до слёз.
- Могу! – Дариан вскочил. – У тебя есть бумага? – обратился он к Цельнометаллическому.
Тот протянул ему листок из альбома, в который иногда что-то зарисовывал: обычно пейзажи, видимые из окна поезда. Манненхарт порывисто схватил его, вытащил карандаш из-за уха и, прикусив кончик языка, начал рисовать.
Наблюдать за этим было интересно: сначала он сосредоточенно морщился – карандаш резко оставлял свои следы в совершенно, казалось, не связанных между собой местах, потом Дариан перестал рисовать и внимательно посмотрел на то, что у него получилось – совсем непонятное нечто, добавил длинный штрих и наклонился чуть пониже, мимолётными движениями рисуя мелкие детали. Он то улыбался, то вновь хмурился, то мило надувал губы, трудясь над бумажкой. Вот отложил карандаш и затёр кончиком пальца несколько тёмных участков, равномерно распределяя цвет. Опять посмотрел, печально вздохнул (лицо маленького страдальца) и, отвернувшись, протянул листок Алу. Эдвард ждал возмущения братишки: тот всегда в пух и перья критиковал его рисунки, но из-за бумажки, скрывавшей лицо Альфонса, донеслось восхищённое «ВАУ!».
- Признаюсь, так действительно лучше, – глаза младшего Элрика горели восторгом.
Эду стало любопытно:
- Дай-ка мне! – он ловким движением стащил у брата рисунок и посмотрел на него.
Да-а, такой комикс он бы почитал. Лёгкая воздушная рисовка идеально контрастировала с тёмным расплывчатым пятном, грозно охватывающим рисунок сверху: тонкая изящная фигурка, склонившаяся на самом краю у обрыва; выразительная поза отчаяния; лицо прикрыто ладонями, по которым струятся слёзы; бушующая погода вокруг; тёмная грозная туча, из которой в пропасть тянутся ветвистые, смертельно опасные молнии; длинные волосы фигурки пышно раскиданы по плечам и спине; часть их пытается унести с собой, треплет безжалостный бешеный ветер, дующий сразу отовсюду, словно ураган. Атмосфера рисунка цепляла, задевала за живое. Эдвард почувствовал, что знает, что сейчас испытывает согнутая горем фигурка: тогда, видя, как на глазах исчезает брат, он был готов согнуться точно так же, так же заплакать в ладони.
Из груди, помимо воли, вырвался тихий судорожный вздох.
- Можно я оставлю это себе? – спросил он у Дариана. Тот кивнул.
Альфонс очень хотел этот рисунок, но, взглянув брату в лицо, ничего не сказал. Не так уж часто Эд просил что-то с таким потрясённым видом.
Напряжение разлилось по комнате. Надо как-то его разрядить.
Ал, блуждая взглядом по комнате, взглянул в окно.
- Эй, уже поздно. Давайте спать! – громко объявил он и пошёл разбирать Эду постель.
- Ладно, ладно, – заворчал тот и, бережно спрятав сложенный вчетверо листок глубоко в чемодан, отправился в кровать.
Дариан решил последовать его примеру и тоже лёг.
Ал выключил свет и подошёл к Манненхарту.
- Спасибо, - тихо прошептал он и отошёл.
Универсальный ничего не ответил, чувствуя, что сейчас это и не нужно.
Он просто сказал:
- Спокойной ночи.
- И тебе! – раздалось из разных углов комнаты от Ала и Эда.

Глава IV

Вечером следующего дня.
Сколько бы проблем у него ни было, Мустанг всегда находил время для прекрасного пола, и сейчас, в уютном кафе на окраине города, перед ним сидела очередная пассия, новая секретарша из соседнего отдела. (Зря Хавок положил на неё глаз: пора бы уже привыкнуть). Анжелика была хороша собой, но за две с половиной минуты разговора Рой понял, что это её единственный плюс.
«Внешность всё окупает», – подумал он, скользя взглядом по стройной фигуре, затянутой в алое платье. Немного ярковато, но Мустанг был уверен, что без него она будет смотреться значительно лучше…
Он вовсю любезничал, ловя на себе восхищённый взгляд девушки (и ещё одной, за соседним столиком). Как! Вот так совпадение: в кафе вошли лейтенант Хоукай с Манненхартом. У Роя чуть челюсть в тарелку не упала. Он уже не раз приглашал Лизу поужинать, но та была непреклонна.
«Как это мелкий провернул такое?» - недоумевал он.
Мустанг решил не портить себе вечер и не обращать на них внимания (благо, они его не заметили), полностью сосредоточившись на обольщении Анжелики, но любопытство грызло его, заставляя всё время посматривать на столик у окна, где они разместились.
«Чёрт, как неудобно!»
Рою было интересно не только, КАК чиби-сан умудрился вытащить Лизу в такое заведение, но и ЗАЧЕМ.
Сдавшись, он вздохнул и, подмигнув разомлевшей от его внимания девице, как можно более романтичным голосом предложил пересесть за свободный столик у окна.
Возражений, ожидаемо, не последовало, и вот они уже сидят совсем рядом, за тонкой перегородкой, через которую легко слышно даже дыхание, не то, что разговор.
Что-то щебеча, Анжелика-чан даже не замечала, что её давно не слушают: полковник время от времени соглашался и улыбался, а большего и желать нельзя!
За соседним столиком царило молчание. Огненный нетерпеливо постукивал ногой.
«Они что, сюда помолчать пришли?!»
Он уже собирался сказать что-нибудь девушке перед ним, как услышал голос Дариана: «Ты уже выбрала, Лиза?» В ответ послышалось согласное «угу».
Рой остолбенел.
«КАК он её назвал? Да даже я себе этого не позволяю! Хорошенькая, но грозная: попробуй, скажи лишнее, сразу испробуешь на себе её методы дрессировки! Бедный Чёрный Хаяте!»
К ним, видимо, подошёл официант, потому что оживлённый голос Манненхарта потребовал два мороженных и кофе.
- Ну как, Дариан, ты расскажешь мне, зачем ты здесь? – голос лейтенанта Хоукай был неправдоподобно нежен.
- Расскажу… - голос Универсального звучал растерянно.
- Ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
От этих слов Лизы Рой, решивший глотнуть кофе, подавился.
«Да что у них там такое?!» Потрясение за потрясением.
***
Дариан нервно мял салфетку: он понял, что ему не хочется откровенничать, хоть и наполовину, в таком месте, где каждый может подслушать. Он улыбнулся Лизе.
Она пришла к нему с утра и потребовала рассказать, почему он стал государственным алхимиком. Пусть выглядела она грозно и строго, но на самом деле была очень доброй и сострадающей. Манненхарт понял это в первую же встречу с ней. За своими чересчур официальными манерами она искусно прятала переживания и была очень чутка к переживаниям других. Почему никто этого не замечает?
Лейтенант Хоукай была решительна в своих эмоциях: когда Дариан начал выкручиваться, вдруг сказала, что хочет, чтобы он стал её названным братом.
Это повергло Универсального в шок. Никогда у него не было друзей, не то, что родственников. Он просто не знал, как на это реагировать, растерянно и беззащитно смотря на неё огромными глазами.
Это растрогало её. Будучи единственным ребёнком у своего отца, она всегда хотела младшего брата.
Почему не один из Элриков?
Эдвард был слишком громким, слишком вспыльчивым, слишком поверхностным… нет, не поверхностным, просто она не знала, как это объяснить.
Ал всегда был в доспехах: она знала, что внутри пусто, и он выглядит совсем не так, но представить его другим не могла.
Дариан же был словно идеалом того, что она тогда, в детстве, себе нафантазировала, маясь от желания завести настоящего друга, которому сможет рассказать без утайки всё то, что ранило и давило на душу. Словно мечта исполнилась. Как подарок. Теперь, стоя перед ним, она желала узнать, почему он встал на этот путь опасностей и смерти.
- Вряд ли из меня получится хороший брат - парень вымученно улыбнулся, - потому, что о семье я знаю лишь то, как пишется это слово. Давай поговорим об этом позже?
- Сегодня, - проинформировала Лиза, - хочешь, пойдём куда-нибудь? Есть одно кафе хорошее.
- Давай, - Манненхарт поднял на неё глаза: в них плескалось нечто, похожее на счастье, - я буду рад… онэ-сан.
Лиза почувствовала, как счастливая улыбка, несмотря на все попытки сдержаться, всё шире расползается по лицу. Онэ-сан. Она слышала это впервые. Тепло согрело сердце. Хотелось улыбнуться ещё сильнее, засмеяться, громко-громко.
- Жди меня в девять, - она в последний раз сверкнула улыбкой и почти выбежала из комнаты, оставляя Дариана теряться в противоречивых мыслях и чувствах, бояться встречи, в то же время предвкушая её с радостью.
Теперь он с нежностью смотрел на неё и чувствовал то же в её взгляде. Это пугало.
Как давно он отчаялся увидеть нечто подобное в чьих-то глазах. Это и есть дружба?
Чувство, щемящее душу, существование которой парень так долго отрицал, пытаясь смириться с этим.
«Знаешь, пойдём в парк? Там мне будет немного легче», – Хоукай кивнула, ласково прищурившись, и быстро доела остатки мороженного. Затем поднялась, взяла его за руку и потянула к выходу.
***
Рой чуть со стула не свалился. «Свидание?!» Полковнику было настолько интересно, что же чиби-сан хочет рассказать Хоукай, что он совсем позабыл про свою собеседницу, которая просто наскучила бессмысленной болтовнёй.
Поэтому он назначил ей свидание на следующий вечер и смылся.
Теперь Мустанг, крадучись, шёл по тёмному парку, ища эту парочку.
Поплутав с полчаса, он уже готов был возвращаться назад, никого не найдя, как тихие слова из дальней аллеи остановили его, приморозив к месту: «Вы когда-нибудь чувствовали одиночество настолько остро, что были рады даже тому, кто пришёл убить вас? Были рады каждому прикосновению, даже если оно оставляло после себя кровоточащую рану? Рады ненавидящему взгляду? Жестоким словам? Просто следу, что тут кто-то был? Это называется истинное одиночество, сводящее с ума, терзающее душу и тело. Когда хочется сжаться в комок и плакать, а когда слёзы иссякнут, кричать: «Кто-нибудь, хоть кто-то! Спасите меня! Я умираю. Один, всегда один! Убейте меня! Я больше не могу терпеть, мне больно! Кто-нибудь…»
Голос Дариана прервался.
Мустанг был в шоке. Он даже и не предполагал, что э тот ребёнок может испытывать такое.
Манненхарт продолжил: «Я чувствовал это. А теперь…»
***
Дариан повернулся к Лизе и светло улыбнулся.
«…Теперь я решил изменить свою жизнь. До этого я не жил – существовал, прозябая на задворках жизни. Хочу жить! Друзей! Чувства! Хочу, чтобы меня любили. Хоть раз полюбили…»
Хоукай всхлипнула, не в силах больше сдерживать слёзы, и обняла мальчишку, прижимая его к себе очень крепко.
Её голос выдавал все переживания: «Не надо служить! Просто переезжай ко мне, отото! Мы будем жить вместе, и я буду любить тебя! Мы сходим в музей, на пикник, куда хочешь! На этой должности опасно!»
Алхимик нежно отстранил её и, смотря в глаза, спокойно произнёс: «Прости, я не смогу опять быть взаперти. Я хочу узнать всё про мир и людей. Про их жизнь… хочу почувствовать то, чего ещё не чувствовал: ненависть, сострадание, понимание, разочароваться в ком-то, надеяться, ждать… хочу быть человеком! Жить среди вас и умереть. Да, смерть тоже хочу…»
Лиза уставилась на него. На лице Манненхарта появилось растерянное выражение: «Я сказал что-то не то?»
Лейтенант вытерла слёзы рукавом и горестно и счастливо улыбнулась: «Нет, ничего… давай ещё немного здесь посидим? Отото?»
Дариан не отозвался. Пока она думала, он, положив голову ей на плечо, уснул.
«Эх, ты…» - она опустила его к себе на колени, мягко потрепала волосы и, поглаживая, о чём-то задумалась.
***
Рой тащился домой, чувствуя себя совсем разбитым.
Он не знал, как теперь ему относиться к чиби-сану. Вроде мелкий, а вон как говорил. Словно не он, а человек, умудрённый жизнью, сломанный ею, но восстановившийся, пытающийся найти своё место в мире вокруг.
Наконец, он решил, что лучше относиться к нему, как прежде. Так легче: меньше беспокойства, меньше сострадания. «Да, чиби-сан просто выдумал всё это!- с этой мыслью Рой успокоился. – Ничего не случилось…»
***
Сквозь сон Дариан ощущал, что его несут. Затем почувствовал прохладное покрывало своей кровати. Тихий шёпот: «Спи спокойно, отото»,- окончательно заставил его расслабиться и погрузиться в пучину Морфея.
Но даже там ему не было покоя… он хотел… есть…

Глава V

Дариан был голоден: он не ел уже больше месяца.
«С прошлым покончено», – твердил он, но нечто тёмное из глубины него вторило жажде, терзавшей всё его тело.
Последние три дня он ходил сам не свой, из последних сил борясь с зовом, который сначала звучал ненавязчиво и соблазнительно, но вскоре превратился в оглушающий звон, разрывающий голову. Горло пересохло, зрачки сузились в тонкие полоски, зубы заострились, песочного цвета кошачьи ушки, освобождённые от заколок, нервно шевелились, улавливая каждый звук, а тело, горящее, словно в лихорадке, била крупная дрожь.
С самого утра Дариан не выходил из комнаты, заперев дверь и боясь: как бы кто не постучал. Братья Элрики ушли по делам в несусветную рань, и, Манненхарт готов был молиться, чтобы они возвратились не скоро.
«Нужно просто потерпеть. Совсем чуть-чуть и всё пройдёт», – шептал он в темноте, сидя на полу, обняв себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону.
Так прошёл весь день: никто не постучал, а Элрики не торопились возвращаться.
Вся комната пропиталась мускусным запахом: его тело было полностью готово, чтобы насытиться, и если раньше он изнывал от голода, то сейчас просто сходил от него с ума. Рассудок медленно угасал, а из-под него высвобождалось нечто животное, инстинктивное и порочное.
«О боги, нет!» – Дариан всхлипнул, чувствуя, что теряет над собой контроль и сдался.
***
Стемнело. Из неосвещённого окна на втором этаже во мрак ночи скользнула неясная тень. Органично сливаясь с окружающей тьмой, она была совсем незаметна. Беззвучно перетекала с одного места на другое, гибко, грациозно, смертельно опасно и естественно, как сама ночь. Тень среди теней, безмолвие в тишине, в одном ритме с ветвями, качаемыми ветром, и стуком сердца…
Тук-тук-тук. Что за сладкий звук? Нечто желанное, ценное, нечто жизненно необходимое…
***
Хавок не спешил в казармы. Стоя посреди дорожки в парке, он докуривал последнюю сигарету и размышлял о том, как полковнику Мустангу удаётся быть столь популярным у слабого пола. Вот отслужившая своё сигарета падает на асфальт, и Джин, печально вздохнув, поворачивается в сторону дома. Фонарь, в свете которого стоит Хавок, мигает и гаснет.
Темнота.
«Что за…» - успевает выдохнуть он и вдруг чувствует прижавшееся сзади напряжённое тело.
В испуге пытается что-то сказать, но слышит лишь тихое «тс-с-с», его пригибают назад и резкая боль прошивает шею. Убежать невозможно: ноги сразу становятся ватными, сердце панически убыстряет свой темп.
Джин, поддерживаемый существом, плавно опускается на колени, задыхаясь и хватая ртом воздух, который словно сгустился и нагрелся. Открытые глаза мутным взглядом обшаривают пространство, пока тело безвольно подрагивает в чужих руках. Тихий умоляющий стон срывается с его губ. В то же время нечто похожее, только с оттенком удовольствия, издаёт хищник, почти нежно припадая к ране, из которой мелкими струйками, пропитывая рубашку, льётся тягучая ароматная кровь. Оторвавшись от него, существо одним движением возникает спереди и опять тянется к израненной шее.
В неверном лунном свете Хавок видит знакомое лицо. Помутнённый рассудок пытается понять: кто это? Сил лейтенанта хватает лишь на сиплое «Дари-ан». Тот отшатывается, фонарь загорается, и обострившимся на секунду зрением Джин успевает заметить, как радужки Манненхарта из фиолетовых мгновенно становятся привычно серебристыми, словно выцветают, а зрачки резко увеличиваются. Парень тяжело дышит, весь напряжён как струна, и пристально-испуганно смотрит ему в глаза. Губы и подбородок вымазаны в крови.
Малоосознанным движением Дариан облизывается, и его глаза в ужасе округляются. Он прикладывает пальцы ко рту, затем смотрит на них, испачканных в крови, а в его взгляде ужас мешается с безумной похотливой жаждой. Закрыв глаза, он стоит, словно пытаясь прийти в себя, а его ноздри жадно трепещут, как у разгорячённого хищника.
Хавок ещё раз повторяет его имя, и это совсем обессиливает его, но, теряя сознание, он чувствует, как его бережно подхватывают, не давая упасть, и слышит тихое «простите!».
***
Как я мог?!
Так глупо сорваться… совсем разум потерял, кровожадная тварь!
Но его кровь… такая… вкусная.
Что-то внутри сладко ноет и сжимается. Он жив. Я не убил его! Но что остановило меня? Я будто видел его раньше. Эти глаза.
Когда-то давно? Они напоминают мне о чём-то свежем и чистом, о воде. Голубые как озёра.
Нет, как ручей! Неужели? Та девушка с кувшином? Глаза точно как у неё.
Красивые.
Вспомнил: она мне понравилась. Надо же, Джин – её потомок?
Дариан посмотрел на Хавока, в обмороке лежащего на лавочке, и вздохнул, направляясь к нему.
«Тяжёлая будет ночка!»

Глава VI

На следующее утро Дариан проснулся в отличном настроении. Его будто подкинуло на кровати: наполненное энергией тело требовало активных действий. Вскочив и с улыбкой пригладив растрепавшиеся волосы, он отправился в ванную, по пути заглянув в окно.
Несмотря на холод, солнце светило вовсю - погода выдалась на редкость отличная.
Уже идя по парку, Манненхарт чувствовал, как его лучи едва ощутимо ласкают кожу, которую чуть покалывает от утренней свежести и пульсирующей внутри нерастраченной силы.
Глубоко вдыхая морозный воздух, алхимик впитывал восхитительную атмосферу, излучая радость.
Проходя мимо места вчерашнего инцидента, он чуть поморщился: ему было стыдно за сотворённое. Жгучий стыд сильнее расцветил и без того уже алые щёки, но… Дариан ослепительно улыбнулся… грустить и печалиться он сейчас физически не мог. Огромное количество эндорфинов, казалось, наполняло его тело.
«Чем дольше сдерживаешься, тем лучше себя чувствуешь потом, – пришло ему в голову, - Боги, как хорошо!»
Остановившись у старого вяза, Дариан мимолётно коснулся ладонью шершавой коры и собрался было идти дальше, как вдруг обернулся, поражённый ощущениями, и ещё раз коснулся дерева, лаская кончиками пальцев грубую поверхность. Каждое тактильное ощущение приносило удовольствие. Мягко вздохнув, почти с сожалением оторвался от на удивление тёплой коры и пошёл дальше.
Каблуки его сапог звонко стучали по каменному полу, пока Универсальный добирался по утрене оживлённым коридорам до кабинета полковника Мустанга, здороваясь и отвечая на будничные вопросы: «Как дела?», «Куда идёшь?» и тому подобные.
Но сегодня Дариан не мог вести себя, как обычно, быть каменно спокойным и вежливым, не мог идти медленным шагом. Вместо этого он стремительно преодолевал коридоры, лучезарно улыбаясь окружающим, кивая знакомым и легкомысленно отвечая на вопросы, звонко хохоча над каждой шуткой.
Настроение как погода: безоблачное и свежее!
По дороге он узнал, что «наш любвеобильный лейтенант Хавок вчера уснул на лавочке в парке, замёрз и теперь ходит, ноет и несносно дымит, вдвое больше, чем обычно».
Эта новость обрадовала Манненхарта, потратившего кучу времени и сил на лечение и приведение того в должный вид.
Теперь Дариан просто лучился счастьем, озаряя лица людей радостью.
- Нет, ты видел? Он прям сияет!
- Разве что-то хорошее случилось?
- Не знаю, но просто глянь на него!
- какая лапа!
- Тсс! Услышит!

-Полковник, для меня есть задания? – он впорхнул в кабинет Мустанга.
-Есть, - ответил тот, ставя на каком-то документе размашистую подпись, - вчера, убив пятерых сопровождающих, из тюрьмы сбежал обладающий весьма неплохими знаниями в алхимии преступник. Он похищал людей для проведения экспериментов. Вот вся информация о нём, – Рой протянул Манненхарту тонкую папку «Дело №42843». - Тебе нужно поймать его. Будет сопротивляться – убей».
А ведь он будет, - подумал Мустанг. - Вот и проверим, каков ты в деле.
Вчера фюрер ясно дал понять, что мальчишкой пренебрегать не стоит, а заключённый сбежал очень вовремя. Отогнав непрошеные воспоминания о том разговоре в парке, Рой посмотрел на чиби-сана.
Тот сел здесь же, на стуле напротив него, и с заинтересованным видом изучал биографию будущей жертвы.
«Что ж, это будет нетрудно,» -наконец воодушевлённо сказал он, захлопывая папку и поднимаясь.
Мустанг хмыкнул ему в спину и занялся документами.
Когда дверь за Манненхартом закрылась, он раздражённо швырнул ручку на стол.
-«Нетрудно,» - буркнул он и нахмурился. Преступник был силён, весьма силён.
-«Да кто же ты такой»?! – почти прорычал Рой, хватая многострадальный писчий инструмент и с чрезмерным усердием подписывая очередную бумагу.

Глава VII

«Преступник Маркус Райнер, 32 года. Посажен за несанкционированные проведения человеческого преобразования, похищение людей, двукратное убийство…» - Дариан прокручивал в уме данные из той папки, шагая по одной из замусоренных улиц на краю города. Он чувствовал, что этот человек где-то здесь. Где-то рядом. Близко.
За секунду до того, как, выскочив из земли, стальные прутья сомкнулись на лодыжках, Манненхарт подпрыгнул и увернулся.
Слившись с почвой, металл застыл в причудливой футуристической скульптуре, подобно перевившимся сталагмитам, тянущимся к небу. Но любоваться на них не было времени.
Приземлившись, Дариан вновь взлетел, едва оттолкнувшись: новые прутья пронзали землю, стремясь вверх к нему. Противник явно не жалел сил.
Скользя меж блестящих лент стали, Универсальный смог-таки разглядеть сгорбленную фигуру в пыльном драном плаще, стоящую в переулке перед ним. Преодолев препятствия, он приблизился к преступнику. Тот, не ожидая такой прыти, отшатнулся.
«Хочется увидеть его лицо!»
Рука Дариана почти дотянулась до капюшона Райнера, как была обездвижена откуда-то взявшимися вездесущими прутьями. Они толстой косой сплелись меж собой и обвили её по локоть. «Врёшь, не возьмёшь!»
Пошевелив оставшейся на свободе кистью, Манненхарт сжал её в кулак и, сконцентрировав силы, дёрнул на себя. Ослепительными осколками разлетелись во все стороны металлические узы
«Давненько я не развлекался».
Лицо мальчишки перерезала опасная плотоядная усмешка, перерастая в звериный оскал.
«ПОИГРАЕМ!» - зарычал он, кулаками дробя с шумом вылетающие из-под ног полосы стали.
Вся фигура его будто бы увеличилась, полыхая ощущением подавляемой мощи, готовой вырваться наружу.
Дариан медленно и уверенно шёл к своей жертве, а мужчина пятился по переулку, тщетно преграждая ему путь прутьями, уже не нападая, но защищаясь. Его жалкой защиты не хватало, она рушилась, блистая на солнце брызгами металла. Не ломалась, а словно расщеплялась на кусочки размером с ноготь и разбрасывалась вокруг, падая серебряным дождём. Завораживающая картина.
Глаза алхимика стали пугающе фиолетовыми. Он был слишком близко.
Маркус задрожал, ощутив спиной стену. Тупик.
Тонкая рука с длинными чёрными когтями схватила его за шею и приподняла, оторвав от земли и проехав им по кирпичной кладке. Пыль, поднятая преобразованием земли и металла, застилала взор, мешала дышать так же, как жёсткая ладонь, всё сильнее сжимавшаяся на горле, как острые когти, погрузившиеся в плоть, жгущие её.
Райнер задыхался и прощался с жизнью, но вдруг хватка чуть ослабла. Алхимик всё так же держал его: ноги бессильно свисали, не касаясь пола.
Пыль понемногу улеглась. Перед ним стоял мальчишка. Как он умудрялся держать его, пришпилив к стене, как жука? Чудовищная сила!
Дариан сдёрнул мешающую накидку с преступника и застыл: с измученного, преждевременно постаревшего лица на него смотрели пронзительно зелёные глаза, из которых ручьём лились слёзы. Отчаянный взгляд, подбородок, загрубевший от давно не бритой щетины, вздёрнут. Нос не раз ломанный. Поседевшие у корней волосы выбиваются из неаккуратного хвоста, перевязанного замусоленным шнурком. Зубы сжаты до боли.
-«Убей… - хриплый полузадушенный шёпот звучит неожиданно громко. – Я больше не могу. Кристиан!»
Манненхарт отпустил мужчину, и тот мешком осел на землю и завалился на бок, мутными глазами оглядывая пространство перед собой.
Дариан опустился рядом с ним.
- Расскажи, - нежно и успокаивающе зазвучал его голос, чаруя Маркуса, – поделись своими тяготами со мной. Всё будет хорошо…
-Правда? – Райнер с надеждой из последних сил приподнял голову на голос.
Вместо ответа его, словно в детстве, погладили по голове, заправив посеревшую от пыли и тревог прядь за ухо. Он словно впал в странный расслабленный транс. Он хотел что-то сказать…
- Кристиан… сынок… - слёзы опять полились из глаз. - Я спасу тебя. Мы будем вместе… - он на время пришёл в себя и схватил алхимика за ворот плаща, притянув к себе. – Не доверяй им! Я был учёным в пятой лаборатории. Ужасные эксперименты! Им не хватило материала, и они забрали его… я ничего не мог сделать… они превратили его в монстра! В химеру!!! – преступник безумно рассмеялся. - Я хотел спасти… и не смог. Они обещали, что мы будем жить вместе, в домике у реки… нас никто не тронет. Надо лишь провести пару опытов. Философский камень и люди, много-много людей. Материал. Я крал людей и пытался вернуть сына! Но каждый раз получался какой-то монстр… плоть… без разума… не мой Крис… надо ещё попытаться! Ещё раз… хоть раз. Помоги! Верни его! Мы будем вместе? - Маркус мёртвой хваткой вцепился в Дариана, пронзительно глядя на него заплаканными глазами. – Пожалуйста! Я так люблю его. Крис… люблю тебя. Мы будем вместе? – рука медленно разжималась, а мужчина опускался обратно на землю, теряя сознание, умирая.
Слишком много сил было потрачено, слишком много горя пережито.
- Мы …будем... - сил договорить не осталось.
- Вместе, - закончил Универсальный, баюкая погибающего учёного – Спи. Не бойся. Мы будем вместе, навсегда. Обещаю, - нежная улыбка скользнула по его губам, и он приблизил своё лицо к лицу Маркуса, вдохнув его последнее ещё тёплое дыхание.
Маленькая невидимая искорка души добавилась к его коллекции внутри. Сладкое небытие поглотило её.
Отпустив бездыханное тело, Дариан встал, отряхнул одежду и улыбнулся небу.
«Покойся с миром, Маркус Райнер».
Постояв так пару минут, он оглянулся на безобразие, которое они устроили на улице: пару близ стоящих зданий были наполовину разрушены, а ровный прежде асфальт превратился в картину «застывший во времени взрыв».
Завернув рукава, Манненхарт пошёл меж вздыбленных, перекрученных и изломанных статуй сплава, щедро посыпанных металлической щебёнкой, проводя по ним рукой. От его прикосновения они теряли форму и рассыпались мельчайшей мерцающей тяжёлой пудрой, оседая у его ног. Распылив всё, он обернулся и, присев на корточки, погрузил руки в получившуюся пыль. По поверхности прошла маленькая электрическая волна, за ней ещё одна, и ещё. Секунда, другая, и от бедлама не осталось следа, разве что дорога блестит, как новенькая.
Накрыв труп найденным изодранным плащом, алхимик взвалил его к себе на плечо. До самого штаба ему удалось добраться незамеченным. К вечеру там почти не осталось сотрудников.
Дариан был уверен, что полковник Мустанг всё ещё на рабочем месте, поэтому он направился сразу к нему. Ногой распахнув дверь (руки заняты), он подошёл к столу и сгрузил тело поверх бумаг.
- Что это? – недоуменно вопросил Рой, слегка шалея от наглости подчинённого.
Жестом фокусника Универсальный сдёрнул плащ. Мустанг, безобразно выругавшись и побледнев, отскочил.
- Требуемый преступник! - бодро отрапортовал Манненхарт, поймав злобный взгляд полковника, и положил сверху папочку с материалами. – Я могу быть свободен?
- Твою мать!
- Я просто не знал, куда его нести…
- Надо было позвонить в штаб и спросить!!!
- В следующий раз я именно так и сделаю, – клятвенно пообещал Дариан и начал рассказывать, где нашёл Райнера.
Про разговор он не упомянул: Мустангу и так проблем хватает!